Ребенок — это не собачка: как Вика Войцек рассказывает о детской уязвимости без крика и крови

«Я — собачка. Игрушечная. Б/у. 8 лет. Может, чуть больше»

Марина так себя называет, и это не метафора. Это констатация: девочка, которую можно потерять, передать из рук в руки, посадить в поезд с Толстым Дядей — и забыть. Потому что она, как и сотни других, не кричит. Только смотрит. И ждет, когда придет мама. Вика Войцек написала книгу, которая кажется маленькой — тонкая повесть, сказочная структура, детская героиня. Но это только кажется. Потому что за нежным голосом и ритмическими повторами прячется настоящая проза ужаса. Точнее — тишины ужаса. Потому что ничего не происходит. Никто не кричит. Никто не рвет рубашку на груди. Все просто: мама исчезает из кадра, Толстый Дядя уходит, а Марина оказывается в чужом городе. С чужой женщиной. С чужими глазами. И она, как сломанная игрушка, не понимает, где кнопка «назад».

О чем эта книга на самом деле? О доверии. О том, как дети верят взрослым — просто потому, что у них нет выбора. О насилии — не кровавом, не откровенном, а завуалированном, мягком, как пастельная скатерть на кухне у женщины по прозвищу Бабочка. Марина живет у Бабочки. Несколько дней. Девочка ждет маму. И постепенно понимает: что-то не так. Что именно — не может объяснить. Но читатель понимает раньше. Вот как описан первый взгляд на новую «принимающую» женщину:

Вначале были руки ― узкие, с короткими пальцами и белыми ногтями. На одном сидела ненастоящая бабочка. Марина подумала, что хочет сковырнуть ее, явно прилипшую своими черными тоненькими лапками. Раньше она часто ловила бабочек в кокон из ладошек, а потом заглядывала в узкую темную щель между пальцами, ожидая чуда. Но мама сказала, так нельзя и надо отпускать. Поэтому Марина смотрела на бабочку с жалостью, а на хозяйку рук — с отвращением.

Это не просто образ. Это сигнал. Все, что происходит в этой книге, пропущено через детскую интуицию. Через образ поезда-гусеницы, города-паука, глаз — «чужих, пустых, как зевающее окно вагона». Все — не напрямую. Все — как сказка, которую ребенок сам себе рассказывает, чтобы не сойти с ума.

Сказка как броня

«Я, собачка» написана двумя языками. Один — проза реалистичная, тревожная, тихая. Другой — сказочный. Это вставные главы о Бумажном Принце, существе, которое может спасать, но само очень хрупкое. Его легко порвать. Он боится дождя. Принц — вымышленный спутник Марины, ее внутренний ангел, ее версия чудесного спасения, которого никогда не будет. Вставные сказки — это не просто литературный прием. Это механизм выживания. Когда реальность невыносима — ребенок уходит в вымышленное. Чтобы сохранить разум.

Один из эпизодов особенно страшный и при этом тихий. Марина стоит на остановке. Пытается вспомнить дорогу. Понимает, что потерялась. Вокруг люди. Кто-то дает конфету. Кто-то спрашивает, где мама. Кто-то улыбается. Никто — не помогает. Потому что все думают: кто-то другой сделает это. У Войцек нет злодеев с клыками. Только равнодушие, которое течет, как вязкая вода. Его не видно. Но оно — убивает.

Главная метафора книги — неслучайна. Марина называет себя собачкой. Б/у. Маленькой. И не потому, что ее так назвал кто-то. А потому, что именно так она себя чувствует. Как вещь. Как предмет, лишенный воли, лишенный субъектности. Так чувствуют себя тысячи детей, когда взрослые перестают видеть в них людей. Войцек задает страшные вопросы:

• Кто защитит ребенка, если родители не могут?
• Почему мы проходим мимо, когда видим девочку на вокзале одну?
• Почему чужой взрослый может забрать ребенка — и никто не спросит почему?

В этих вопросах нет морали. Есть — боль. Автора невозможно упрекнуть в дидактике. Она не учит. Она рассказывает. Через поэтичные описания дыма, пыли, запахов, вокзалов и платья Бабочки. Через тишину, в которой ребенок постепенно перестает верить, что его услышат.

Структура без имени

Книга делится на главы-дни: Первый день без имени, Второй день без имени… У Марины нет имени. Его забывают, коверкают, не записывают. Девочка — аноним. Как тысячи объявлений «Пропал ребенок». Каждый день — как день в безвременье. Тягучий, вязкий, похожий на предыдущий. А впереди — только дым. Марина не взрослеет. Она не становится сильнее. Она — просто ждет. И верит. Что мама придет. Что все закончится. Что кто-то добрый все объяснит. Но пока объяснений нет, остается только ждать. Даже если ждать страшно. Даже если никто не обещал, что придет.

«Я, собачка» — не детская книга. Это книга о детстве. Точнее — о том, как легко его разрушить. Без драки. Без крика. Просто — забыв. Читать ее нужно всем, кто работает с детьми. Всем, у кого есть дети. Всем, кто идет мимо вокзала. Это книга, которая учит одному: вниманию. Именно поэтому она так страшна. Потому что все в ней — правда. Потому что «пропал ребенок» — к сожалению, слишком частое объявление. Войцек напоминает: пока вы читаете — кто-то ждет на остановке. И верит. Что вы подойдете. И если эта книга изменит хотя бы одного взрослого — она уже спасла кого-то.

«Я, собачка» — это не просто повесть. Это тонкий, острый, поэтический протест. Против равнодушия. Против «она, наверное, просто заблудилась». Против «не мое дело». Это книга-сигнал. Прочитав, ее невозможно забыть. И невозможно не начать смотреть по сторонам.

Издательство: «Самокат»
Количество страниц: 240
Год: 2023
Возрастное ограничение: 16+

Екатерина Петрова — литературная обозревательница интернет-газеты «Реальное время», автор телеграм-канала «Булочки с маком».